Вот уже около тридцати лет трансдисциплинарность почти полностью оживила историю искусства: культурология и визуальные исследования, в том числе французская визуальная антропология, исторические исследования культуры стали частью иконографического и стилистического анализов. От социальной истории до культурологии многочисленные новые дисциплины захватили артефакты в качестве объектов изучения, создавая обновленные и пересекающиеся подходы. Однако древние образы слабо изучаются с помощью информационно-коммуникационных наук, а визуальные историко-художественные подходы редко используют концептуальные средства коммуникации для их изучения.

Цель данной статьи состоит в том, чтобы предложить некоторые мысли об инновациях в подходе к истории искусства с особым размышлением о том, возможно ли и как, создать теорию визуального искусства и историю культуры через призму информационных и коммуникационных наук, экспериментируя с этим способом анализа на примере западных образов позднего средневековья. Исследование опирается на инновационные подходы Г. Бельтинга и Ж.-К. Шмидта, идеи связи артефактов с властью (Фридберг), теории перформативности (Бартолейнс и Гольсен) и агентности (Гелл).

Во-первых, мы увидим, что художественный образ можно понимать как аудиовизуальный социокультурный “диспозитив”, а не просто воспринимать в качестве стилизованной репрезентации. В семантических связях между литургией, архитектурой и иконописью действительно присутствуют завершающие и кумулятивные аспекты. Образ строится как транзитивный диспозитив культурно-информационного содержания (Жаннере, 2008), который может быть разработан как когнитивно-семиотическая система (Режимбо, 2007). Затем мы поставим под сомнение многомодальность и агентность древних изображений, основываясь на теории получения информации от «зрителя-актора», а не на сравнительном и атрибутивном подходе производителей артефактов, как в классической истории искусства. Цель здесь состоит в том, чтобы исследовать использование и цели, а не функции образа. Мы видим, что получатель образа устанавливает с ним сложные индивидуальные отношения, стратификацию которых можно расшифровать с помощью рациональных отношений, символических вложений и катарсических эмоциональных реакций, часто действующих именно в этот период Средневековья. Это позволяет рассматривать сети, коммуникации, информационные циркуляции и определять производителей, паттерны и идеи как транскультурные и трансмиссивные носители (Муккиелли, Корбалан и Феррандес, 2004; Пру, 2015).