Каким образом практика современного искусства заставляет нас пересмотреть установки и принципы классической эстетики? Этот вопрос разбирается в статье на конкретном материале: в качестве примера берётся скульптура Вадима Сидура, самобытного советского художника. На основании проведённого анализа формулируется представление о социальном знаке, или знаке-иероглифе, который вытекает из самих художественных практик, давая понять, в какую сторону может развиваться современная теория искусства. Контрапунктом к работам Сидура выступает трактат Г. Э. Лессинга «Лаокоон», где классическая скульптура интерпретируется как передающая момент, равный вечности, а стало быть, как нечто идеализированное и подчинённое идее красоты. У Сидура, напротив, скульптура выражает не индивидуальный героизм, когда боль преодолевается во имя гармоничности пластического образа, а коллективную боль и страдание, не подлежащие снятию –– гармонизации –– в произведении искусства.

Чтобы понять, как именно можно описать такую скульптуру, уместно обратиться к представлению об иероглифе у С. М. Эйзенштейна. Для Эйзенштейна это не только сочетание рисунка и понятия, но и «столкновение» того и другого как принцип монтажа. Продуктивность его наблюдений заключается в том, что иероглиф выражает общезначимое с помощью наглядных элементов. Продлевая эту мысль, можно сказать, что здесь отсутствует привычное символическое опосредование, то есть скульптура как таковая и есть социальный знак боли. При этом знак этот неотделим от самой социальной материи, которой он не противостоит, но в которой напрямую соучаствует. Такие знаки, бросающие вызов лингвистической модели, выявляют несводимую общность, в данном случае –– негероическую общность тех, кто разделил страдание, а это специфический для ХХ в. массовый опыт. Знаки-иероглифы находятся в разительном контрасте с принципами автономии и индивидуальности, типичными для классических версий философии искусства.