Гонсалвес Роза Габриелла
Федеральный университет штата Баиа, Бразилия
Потребность действовать согласно методу, с точки зрения американского критика Клемента Гринберга, есть нечто совершенно необходимое. Еще прежде чем стать критиком, он утверждал, что некоторые художники, такие как Руо, Кандинский, Сутин, Ван Гог и многие другие, не могут быть признаны действительно современными, потому что у них нет метода. Целью настоящего доклада является рассмотрение метода самого Гринберга в качестве арт-критика как синтеза эстетики кубизма, понятой им как эстетики плоскостности. Если импрессионисты были озабочены исключительно зрительными ощущениями, кубистов волновали главным образом обобщенные формы и взаимоотношения между поверхностями и объемами, которые они «описывали» и анализировали в упрощенном виде, опуская цвет и случайные свойства предметов, служивших моделями. Вдохновленные Сезанном, они стремились выявить структуру вещей, подвластную случайностям эфемерной оболочки, и ломали привычные стандарты с целью показать одни и те же предметы с нескольких точек зрения на одном плане. Таким образом, они не изобрели способ всесторонне представить предметы на плоской поверхности, но приступили к переосмыслению всей структуры картины.
В искусстве модернизма возникло представление о пространстве как субстанции, которая скорее соединяет вещи, чем разделяет их. С этого момента поверхность картины воспринимается как материальный объект, что приводит к необходимости эстетически осмыслить такое ее неотъемлемое качество, как плоскостность. Так плоскостность становится наиважнейшей посылкой модернистской живописи. Начало этому процессу было положено Пикассо и Браком, которые приступили к деконструкции и объектов, таких как фон, и планов, которые отныне все более тяготеют к фронтальности. Поскольку эти граненые планы не были закрытыми, объекты и фон стали взаимопроницать друг друга, что сблизило пространства пустые и заполненные. Около 1912–1913 г. анализ уступил место синтезу, граненые планы — крупным формам, и постепенно объект или его части стали возрождаться в плоской поверхности того, что можно условно назвать «фоном». Плоскостность поверхности теперь утверждается новым и более радикальным способом: объект не рассыпается под давлением пустого пространства, но раскрывается в плоской поверхности.