Щеглова Ольга Алексеевна
Санкт-Петербургский государственный университет, Россия
Основным источником для реконструкции материального и духовного мира раннеславянских культур, появление которых на исторической сцене относится к заключительному этапу Великого переселения народов, служат археологические данные. Исследователи отмечают почти полное отсутствие в материалах раннеславянских археологических памятников третьей четверти I тыс. н. э. предметов декоративно-прикладного искусства, как собственных, так и импортных. Долгое время уникальным в этом отношении был Мартыновский клад, найденный в Среднем Поднепровье в начале XX в. Знаменитые «мартыновские человечки» и «кони» интерпретировались как достаточно реалистические изображения людей и животных — героев эпоса или языческих божеств (Б. А. Рыбаков, В. М. Василенко, Н. Чаусидис) или как участников ристалищ (Г. Ф. Корзухина).
Сегодня количество известных литых плоских металлических фигурок мартыновского типа и шаблонов для их изготовления многократно увеличилось. Они распространялись по всей периферии Византийской империи VII в. н. э., включая Балканы, Среднее Подунавье и Кавказ. Функции фигурок пока остаются неясными.
По аналогии с расположением антропоморфного и симметричных по отношению к нему зооморфных изображений на застежках-фибулах реконструируется композиция, которая может быть соотнесена с распространенным в раннесредневековом европейском прикладном искусстве сюжетом «Пророк Даниил во рву львином», а он в свою очередь восходит к восточнохристианским образцам. Композиция «Даниил со львами» была воспринята и в раннеславянском декоративно-прикладном искусстве независимо от ее понимания и интерпретации. Исходным для антропоморфных изображений был образ безбородого, стриженного в скобку воина-варвара в тунике, который широко представлен в византийских мозаиках, вышивках и художественном литье. Дополнительно свидетельствуют об исходном византийском импульсе такие декоративные элементы, как гравированные пальмовые ветви, павлиньи и верблюжьи головки в оформлении антропозооморфных фибул.
Интересно отметить, что другие разновидности днепровских фибул — пальчатые и «птицеголовые» — имеют и типологические, и стилистические прототипы среди синхронных германских: мотивы хищной птицы с загнутым клювом, головы дракона, спирали. Особенно показательно сопоставление развития типологических рядов фибул в Поднепровье и вестготской Испании: на самой восточной и самой западной окраинах восточногерманского мира процессы формообразования проходят конвергентно, образуя схожие типологические ряды.