Theses 2020

ТОЧИЛОВА НАДЕЖДА НИКОЛАЕВНА (Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия им. А.Л. Штиглица, Российская Федерация). Новые перспективы в изучении искусства балтийского региона X–XII вв.: проблемы художественного взаимодействия Скандинавии и Древней Руси

NADEZHDA TOCHILOVA (The Saint Petersburg Stieglitz State Academy of Art and Design, Russian Federation). New Perspectives on Studying Art of the Baltic Region in the 10th–12th Centuries: The Issue of Artistic Interaction between Scandinavia and Ancient Rus’

Актуальным вопросом изучения древнерусского искусства является проблема влияния скандинавских стилей эпохи викингов на развитие искусства Северо-Западной Руси. В качестве основного источника, позволяющего проанализировать этот этап развития, может рассматриваться декор деревянных резных предметов Древнего Новгорода X–XII вв.

Литературная традиция демонстрирует наличие устойчивых связей между Скандинавией и Древней Русью, в то же время археологические исследования открывают большое количество находок скандинавского происхождения на территории Руси. Закономерно предположить, что столь тесное взаимодействие должно было отразиться не только на материальной культуре, но и на развитии древнерусского искусства.

Этот процесс можно проследить на примере декора деревянных предметов Древнего Новгорода, который в X в. складывается под влиянием изобразительной традиции искусства эпохи викингов и сохраняется в резьбе деревянных предметов до XII в. включительно.

Подход к изучению художественного дерева можно назвать сугубо археологическим. Главное внимание уделяется созданию типологии и изучению технологии изготовления. Основой историографической базы в данном случае являются работы Б.А. Колчина, «Новгородские древности. Резное дерево» (1971), «Новгородские древности. Деревянные изделия» (1968), отчеты Новгородской археологической экспедиции и музейные описи.

Применение искусствоведческих методов анализа в исследовании новгородского резного дерева могло бы открыть ряд новых перспектив в истории изучения развития древнерусского искусства. Первым этапом в данном процессе должен быть стилистический анализ и поиск стилистических аналогий, в качестве которых можно рассматривать использование одинаковых элементов декора, где основным является сильно упрощенные мотивы стиля борре (цепочка, мотив чешуи), дополненные двойным контуром и штриховкой. Фокус внимания в данном случае должен быть сосредоточен не на странах Скандинавии, а на территории распространения скандинавского искусства, в частности, Польского Поморья. Обособленность польского искусства эпохи викингов была отмечена еще в 1939 г. К. Хуком. Следующим шагом в исследовании этого феномена является расширение круга стилистических аналогий, включающих искусство Британских островов эпохи викингов (Abramowicz 1954, 1962). В 2000-е годы для определения этого явления вводится термин «Померанская школа скандинавского островного искусства» (Duczko 2000). Исследование художественных особенностей декора археологических предметов сводится в основном к методу археологической типологии.

Среди деревянных находок Новгорода X в. немало вещей, стилистика которых идентична как искусству «Померанской школы», так и искусству Британских островов. Сохранение этих стилистических особенностей прослеживается в новгородском искусстве до XII в. включительно. Одной из актуальных проблем изучения этого феномена является анализ схем сложения декора и появления основных изобразительных элементов.

Применение искусствоведческих методов анализа может позволить существенно расширить представление о развитии и распространении искусства эпохи викингов за пределами Скандинавии. Значительную роль в этом процессе сыграло искусство Северо-Запада Древней Руси. В данном случае можно выдвинуть гипотезу, что элементы скандинавского искусства появляются на Руси вместе с носителями этого искусств и ассимилируются в новой формирующейся художественной среде, сохраняясь там до конца XII в.

искусство Древней Руси, скандинавское искусство, искусство эпохи викингов, искусство балтийского региона

art of Ancient Rus, Scandinavian art, art of Viking age, art of Baltic region

ЛАВРЕНТЬЕВА ЕЛЕНА СЕРГЕЕВНА (Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Российская Федерация). Капители-сполии Храма Гроба Господня: вопросы стиля и датировки

ELENA LAVRENTYEVA (Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning, Russian Federation). Spolia Capitals of the Church of the Holy Sepulcher: Issues of Style and Dating

Целью работы является изучение и классификация капителей Храма Гроба Господня, которые использованы в нем вторично, что также позволяет уточнить последовательность изменений архитектурного облика храма.

Актуальность проблемы обусловлена возможностью последующего критического анализа научных оценок об изменении архитектурной композиции храма, его разрушений и характера восстановлений.

Впервые исследуются капители-сполии во всей совокупности и предлагаются новые заключения по стилистической принадлежности и датировкам некоторых из них. Конкретизация сведений о них позволит поставить новые важные вопросы в изучении памятника, а также объяснить характер перестройки здания в первой половине XII века. Исследование даст возможность наглядно увидеть, какие зоны Храма Гроба Господня изучены на данный момент, а какие остаются не исследованными.

Капители-сполии находятся как в западной части храма, которая представляет собою укороченную в плане ротонду, так и в восточной части храма, укороченной базилике (Corbo, 1981–1982; Pringle, 2007). В ходе последней крупной реставрации 1960–1977 гг. сполии в ротонде были заменены на реплики, что несколько усложняет проведение стилистического анализа капителей (Couasnon, 1974). В базилике капители-сполии в основном находятся в тех зонах и структурах, которые в XII веке были интегрированы в пространство обновленного храма. Это северная двухъярусная галерея, темница Христа и придел богоматери, а также юго-восточный угол базилики, где находится Голгофа, который включает в себя ранние монастырские постройки.

Так, в аркаде ротонды использовались византийские капители трапециевидной формы VI в., а также пилястровые капители с квадратным нижним основанием, которые Ш. Куанон относил к эпохе Омейядов (661–750 гг.) и полагал, что изначально они украшали внутренний двор храма (Couasnon 1974). В северной галерее базилики (XI в.) использовались корзинообразные капители, созданные в 20-е гг. VII в. (Казарян 2012). Такого же типа капители находятся и в подземной часовне св. Елены. Также колонны южной части хора базилики включают в себя две мраморных складчатых капители, аналогичных капителям церкви Сергия и Вакха в Константинополе (время создания не определено).

Вторичное использование капителей свидетельствует не только о высоком качестве их исполнения, но и о стремлении средневековых зодчих включать античные элементы в пространство храма. По результатам исследования предполагается подготовить классификацию капителей-сполий по времени их создания и стилю, а также сформулировать тезис о строительных этапах, предварявших перестройку Храма Гроба Господня в XII веке.

Исследование выполнено в рамках Плана фундаментальных научных исследований РААСН и Минстроя России на 2020 г., тема 1.2.16.

капитель, сполии, Храм Гроба Господня, античность, Средние века, архитектура Палестины

capital, spolia, Church of the Holy Sepulchre, Antiquity, Middle Ages, architecture of Palestine

САКОВСКАЯ ЕЛЕНА ВЛАДИМИРОВНА (Государственный институт искусствознания Министерства культуры РФ, Российская Федерация). «Абрисы» В. де Геннина, 1735 г. и «Должность архитектурной экспедиции», 1740 г.: опыт сравнительного анализа

ELENA SAKOVSKAYA (State Institute of Art Studies, Moscow, Russian Federation). “Abrisy” by W. de Gennin, 1735 and “Dolzhnost arkhitecturnoi expeditsii”, 1740: A Comparative Analysis

В докладе предпринимается попытка сравнительного изучения двух рукописных сочинений первой половины XVIII века — металлургического руководства В. Геннина «Абрисы» (1735) и архитектурного трактата «Должность архитектурной экспедиции» (1740).

При сопоставлении рукописей становится понятной схожесть по замыслу, структуре, широте охватываемых тем и подаче материала. Также важной характерной особенностью является уклон в практицизм и регламентацию. Универсальность предлагаемых технологий и конкретика в текстовой подаче, без излишнего теоретизирования и философских измышлений — всё это характерно для обеих рукописей. При этом, «Должность…» определяется исследователями как первая теоретическая работа на архитектурную тему. В случае с «Абрисами» подобный статус пока остаётся не до конца зафиксированным.

Основная тема «Абрисов» — это методика возведения различных типов производств. В рукописи решаются задачи промышленного характера в широком смысле: административное управление, техника и технология, а также архитектурное оформление производственных зданий и планировочные решения для их комплексов.

Содержание «Должности…» охватывает широкий круг архитектурных проблем, включая градостроительство и регламентацию архитектурной деятельности. Рукопись содержит главы и на промышленную тему, а также вопросы строительных технологий, планирование и благоустройство, проблемы гидротехники и т. д.

Несмотря на то, что рукописи относятся к разным сферам научного знания, они являются неотъемлемой частью истории русской архитектурной мысли первой половины XVIII века. Вслед за европейской архитектурной теорией раннего Нового времени они воплощают в себе идею Architectura Universalis (Универсальной Архитектуры): когда в общих трудах по архитектурной теории встречаются главы, посвящённые строениям утилитарного характера, в том числе и промышленным зданиям. В свою очередь, металлурги, военные инженеры могли заниматься как архитектурной практикой в широком смысле, так и создавать теоретические сочинения.

 Главная цель доклада — изучить «Абрисы» Геннина в контексте становления и развития отечественной архитектурной теории первой половины XVIII века. Результаты исследования позволят показать, что «Абрисы» могут занять своё достойное место как теоретическое сочинение. Более прицельное, компаративное изучение «Абрисов» и «Должности…» представляет в этой связи особый интерес и предпринимается впервые.

Геннин, теория архитектуры, история промышленной архитектуры, XVIII век, Абрисы, Описание Уральских и Сибирских заводов, рукопись, Россия, архитектурный трактат, Должность архитектурной экспедиции, архитектура универсалис, Еропкин

Gennin, 18th century, Russian industrial architecture, Description of the Ural and Siberian plants, architectural theory, manuscript, Russia, architectural treatise, Eropkin, Dolzhnost arhitecturnoi expeditsii, architectura universalis

КЛИМЕНКО ЮЛИЯ ГАВРИИЛОВНА (Московский архитектурный институт (Государственная академия); Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Российская Федерация). Архитектурные конструкции и проблема атрибуции памятников русского классицизма

JULIA KLIMENKO (Moscow Architectural Institute (State Academy); Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning, Russian Federation). Architectural Construction and the Attribution Issues of Russian Classicism Monuments

В совокупности признаков, определяющих архитектурную атрибуцию, немаловажную роль играют конструктивные особенности. Мировой опыт изучения истории архитектуры и строительного искусства доказывает широкий диапазон предпочтений, используемых различными строительными школами. Внимание к причинам выбора определенных конструкций позволяет глубже осваивать уровень культуры и художественный потенциал каждой из этих национальных школ, а также устанавливать причастность их представителей к произведениям, созданным вдалеке от Родины. Спустя столетия роль этих знаний при отсутствии других исторических документов может стать решающим аргументом в вопросах атрибуции архитектурного наследия.

Недостаточное внимание к изучению строительных конструкций в отечественной историко-архитектурной науке объясняет масштаб ошибочных атрибуций в публикациях, ставших предметом долгих и острых дискуссий последнего столетия. Среди наиболее опасных и неудачных попыток при выработке определенных критериев, следует назвать ориентацию на художественный почерк декоративных элементов фасада. Заимствованный искусствоведами из опыта атрибуции живописи и графики, прием установления архитектурного авторства по характеру «завитков» привел к неверным заключениям и был раскритикован рядом специалистов в последней трети ХХ в.

Значительное количество заблуждений в этой области требовало усилить внимание к исследованию родного архитектурного языка у иностранных мастеров, прибывавших в Россию. Изучение местных строительных материалов, особенностей конструктивных и инженерных традиций, способствовавших национальным достижениям, позволяет со временем надеяться на исправления ошибочных версий. Кроме этого, данный исторический опыт может оказать существенную помощь в эволюции современного архитектурного языка и в вопросах реставрации памятников прошлого.

В докладе предполагается сосредоточить внимание на исследовании серии сводов, появление которых в российской практике связано с началом классицистической эпохи. К работе привлекаются не только натурные обследования, историко-графические проектные и фиксационные документы, но и анализ отечественных публикаций по сводам и перекрытиям. Опасность терминологических ошибок потребовала сопоставления широкого перечня западноевропейских увражей, энциклопедий и специализированных словарей XVIII–XIX веков. Выполненные наглядные схемы и цифровые модели конструктивных решений могут способствовать лучшему восприятию материала доклада и пониманию сделанных выводов. Визуализация способов возведения отдельных конструкций позволяет определить степень заимствования или, напротив, вернакулярный характер в их использовании. Идеи космополитизма, питавшие произведения русского классицизма, объединяли инженерные решения одних мастеров с архитектурными идеями других. Инфильтрация художественных моделей всех исполнителей (включая архитектора, инженера, строителя, декоратора, орнаменталиста и других соавторов) с желаниями заказчика составляли сложное и мощное явление, свидетельствующее о рождении нового стиля, конвергенция которого с существующими европейскими художественными направлениями не всегда была очевидной. Таким образом, внимание к изучению истории архитектурного конструирования способно приоткрыть завесу на решение многих значимых и занимательных вопросов не только эпохи классицизма, но и более широко, учитывая регулярное возвращения интереса к этому стилю в ХХ в.

Исследование выполнено в рамках Плана фундаментальных научных исследований РААСН и Минстроя России на 2020 г. Тема 1.2.21.

инженерные конструкции, художественные стили, вопросы идентификации, аутентичные источники, взаимовлияние, перенос знаний, архитектурное образование

engineering, art styles, identification issues, authentic sources, mutual influence, knowledge transfer, architectural education

ЛИНЬКОВА КСЕНИЯ ВЛАДИМИРОВНА (Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики», Российская Федерация). Создавая образ Византии: Д.И. Гримм и изучение византийской архитектуры

KSENIA LINKOVA (The National Research University «Higher School of Economics», Russian Federation). Creating the Image of Byzantium: David Grimm and Studying of Byzantine Architecture

Византийский стиль, сформировавшийся в русской архитектуре XIX в. в рамках поиска т.н. «национальных стилей», становится одним из элементов конструирования имперской идеи. Интерес к культуре и искусству Византии проявляется в разных отраслях науки: истории, археологии, архитектуроведении. Однако, принятое в историографии представление о первенстве науки в конструировании византийского стиля требует уточнения. Так, стоявший у истоков «археологизированного» этапа этого стиля архитектор Д.И. Гримм начал строить в конце 1850-х — нач. 1860-х гг., когда все эти сферы только начинают формироваться.

Исследования Императорского русского археологического общества (созд. 1846) в это время были посвящены преимущественно нумизматике, византинистика ограничивается этой же сферой. На Западе изучение византийской архитектуры также только начинает переходить в научную стадию. Первые публикации (В. Зальценберг, 1854; Ш. Тексье, 1864) выходят параллельно с деятельностью Гримма, поэтому в изучении византийской архитектуры он вынужден был опираться, в основном, на свои поездки 1850-х гг.

Важнейшим источником для понимания архитектуры Византии для русских исследователей становятся памятники кавказского региона. В 1840-х гг. на Кавказе работают князь Г.Г. Гагарин и архитектор П.П. Норев, которые рассуждают о степени проявления византийских влияний в кавказской архитектуре. Однако, первой научной публикацией становится труд Гримма «Памятники византийской архитектуры Грузии и Армении» (1859), опубликованный архитектором по следам его пенсионерской поездки на Кавказ. Гримм активно распространяет свое видение византийской архитектуры, публикуя не только альбом чертежей, но и статьи в архитектурных журналах, вступая в дискуссию с другими исследователями и архитекторами (П.О. Сальмановичем, А.А. Авдеевым). С этого времени Гримм воспринимается современниками как знаток византийской архитектуры, его мнение начинает играть важную роль в разнообразных комиссиях, посвященных обсуждению тех или иных архитектурных проектов.

Гримм создает свой византийский стиль во многом параллельно, а иногда даже опережая развитие науки. Его постройки становятся еще одним источником трансляции его видения образа Византии. Анализ источников восприятия Гриммом византийских образцов, и того, какие решения из архитектуры Гримма воспринимают другие архитекторы, дает важнейший материал для реконструкции понимания византийской архитектуры в XIX в. Однако, только лишь архитектурный анализ недостаточен: социо культурный контекст также играет важную роль. Публицистика и научные публикации этого периода дает теоретическое обоснование практических решений.

Исследование опирается на источники, в том числе и архивные, а для анализа архитектуры используется формально-стилистический и иконографический анализ.

византийский стиль, Д.И. Гримм, историзм

Byzantine style, David Grimm, Revivalism

КАЗАРЯН АРМЕН ЮРЬЕВИЧ (Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Российская Федерация), БАЕВА ОЛЬГА ВЛАДИМИРОВНА (Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Российская Федерация). Архитектурное наследие Карсской области и проблемы его изучения в XX и начале XXI века

ARMEN KAZARYAN (Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning, Russian Federation), OLGA BAEVA (Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning, Russian Federation). The Architectural Heritage of the Kars District and Its Study Issues in the 20th and the Beginning of the 21st Century

Легендарная Карсская крепость и раскинувшийся у ее подножия город Карс, остатки храмов V–XIII вв. вдоль правого берега реки Ахурян и городище Ани, средневековой столицы Армени, десятки других средневековых крепостей, храмов и монастырей, сосредоточенные на небольшой территории, ныне составляющей основу Карсской области Турции, слагают мозаику историко-археологического и архитектурного наследия, чудом частично сохранившегося на линии столкновений и противостояний национальных, религиозных и политических амбиций, сотрясавших Армянское нагорье на протяжении веков и продолжающих беспокоить современный мир. Со времен падения средневековых армянских царств эта территория имела лишь один краткий период мощного экономического и культурного подъема, когда входила в состав Российской империи и составляла центральную часть новообразованной Карсской области. Именно тогда выстраивается новый Карс, по сей день называемый «русским», а в Ани обосновывается экспедиция Императорской Археологической комиссии, целью которой становится изучение древностей не только самого городища, но и наследия весьма отдаленных от него районов. И именно тогда изучение Ани и окрестностей обретает последовательный характер комплексных археологических исследований, а благодаря сотрудничеству с Т. Тораманяном — и архитектуроведческих исследований. Последующая оккупация Карской области Турцией привела к прекращению изучения ее памятников в натуре на долгие десятилетия. Исследования медленно возрождаются, в основном с начала XXI в., а Ани периодически превращается в лабораторию международного сотрудничества в сфере сохранения его наследия. Одним из результатов этого взаимодействия явилось включение городища в список всемирного наследия ЮНЕСКО в 2016 г., другим — международные экспедиции и реставрационные работы в Ани под эгидой Всемирного фонда памятников (WMF).

Основной целью доклада станет анализ характера и методологии исследований Анийской археологической экспедиции под руководством Н.Я. Марра в сравнении с исследованиями той же группы памятников армянскими и западными историками архитектуры второй половины XX в. и работами, проводимыми сегодня. В конечном счете, такое сравнение и выявление сильных и слабых сторон разных, но проистекающих друг от друга традиций изучения архитектурного наследия Карсской области, способствует уточнению актуальных задач нынешних исследований. Не сомневаясь в важности междисциплинарного изучения, заложенного Н.Я. Марром и его коллегами, следует закрепить приоритет за архитектурными исследованиями, особенно в условиях пассивно проводящихся археологических раскопок, в том числе исследованиями искусствоведческого характера (проблемы архитектурного образа, интерпретации античных форм средневековыми зодчими и др.). Такой подход, предполагающий, с одной стороны, проведение натурных исследований памятников, выдвижение их научных реконструкций, уточнение стратиграфии строительных слоев, а с другой — анализ этого наследия, как важнейшей составляющей армянского зодчества, в контексте развития средневековых архитектурных традиций от Средней Азии до Италии, будет иметь безусловное значение не только в сфере фундаментальной науки, но и для создания грамотных основ сохранения остатков этих шедевров архитектурного творчества. Это особенно своевременно, поскольку в ином случае планы по их консервации и реставрации, в связи с приобретением Ани особого статуса, могут опережать возможности археологического и архитектурного изучения.

Исследование выполнено в рамках Плана фундаментальных научных исследований РААСН и Минстроя России на 2020 г. Тема 1.2.16.

архитектура Ани, средневековые храмы Карсской области, Марр, Тораманян, историография, охрана наследия

Ani architecture, medieval temples of the Kars region, Marr, Toramanyan, historiography, heritage protection

КОНОВАЛОВА НИНА АНАТОЛЬЕВНА (Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Российская Федерация). Поиски путей самоопределения японской архитектуры в начальный период эпохи Мэйдзи: двойная смена вектора развития

NINA KONOVALOVA (Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning, Russian Federation). The Searches of Self-Identification in Japanese Architecture during the First Period of Meiji Era: Double Change of Development Vector

После двухвековой самоизоляции, в Японии началась так называемая реставрация Мэйдзи (1868 год) — правительство открыло границы страны и стали возможны первые контакты с иностранцами. В первое десятилетие Мэйдзи правительством была объявлена политика «цивилизованности и просвещения». В этот период быстрого заимствования всего западного ни одна сфера искусства не осталась в стороне, достаточно ярко отражая все, что касалось восприятия, осмысления и принятия новой культуры. Архитектура в этом процессе играла одну из ведущих ролей, становясь катализатором выхода японцев на уровень развитых европейских стран.

Так, за короткий срок в культуре складывается новая система ценностей. Западная цивилизация воспринимается как высокая, красивая, передовая, прогрессивная, а национальная культура Японии оценивается как низкая и отсталая.

Однако всего через 20 лет ситуация полностью меняется. В докладе делается попытка выявить конкретные примеры, доказать и обосновать, что уже с начала 1880-х гг. в японской культуре всепоглащающая ориентация на Запад начинает терять свою популярность, а националистические тенденции усиливаются. Хотя в стране и продолжают работать европейские архитекторы (также как и специалисты других профессий), состоящие на службе у государства, но все чаще в Японии начинают проявляться тенденции, направленные на сохранение собственных национальных школ. По внушительному ряду примеров можно сделать вывод, что в 1880-е гг. в Японской архитектуре остро встает вопрос самоопределения, поиска национальной идентичности. Можно аргументировано доказать, что в это время снова меняется вектор развития культуры в сторону отхода от западных ценностей к актуализации традиций собственной культуры.

Доклад посвящен раскрытию причин и внутренних механизмов двойной смены векторов развития японской культуры — от национальных ценностей к тотальной европеизации и обратно — к осознанию и актуализации ценности своей культуры, происходивших в течение двух десятилетий, с 1868 по конец 1880-х гг.

Исследование выполнено в рамках Плана фундаментальных научных исследований РААСН и Минстроя России на 2020 г.

японская архитектура новейшего времени, реставрация Мэйдзи, европеизация Японии, павильоны Японии на Всемирных выставках, культурные ценности

contemporary Japanese architecture, Meiji restoration, europeization of Japan, Japanese pavilions at World exhibitions, cultural value

ДОЛГОВА АНАСТАСИЯ ИГОРЕВНА (Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Российская Федерация), КИРИКОВ БОРИС МИХАЙЛОВИЧ (Научно-исследовательский институт теории и истории архитектуры и градостроительства, Российская Федерация). Творчество В. П. Апышкова. Новые страницы

ANASTASIA DOLGOVA (Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning, Russian Federation), BORIS KIRIKOV (Research Institute of Theory and History of Architecture and Urban Planning, Russian Federation). The Work of V. P. Apyshkov. New Pages

Владимир Петрович Апышков (1871–1939) — выдающийся зодчий и теоретик — занимает особое положение в истории русского искусства первой трети XX века.

На время его творческой активности пришлось несколько «перемен» стиля: от эклектики к модерну, от модерна к неоклассицизму, от неоклассицизма к конструктивизму. Его разносторонняя деятельность незаурядного зодчего, инженера, теоретика и педагога позволяет изучить и глубже понять различные процессы, происходившие в русской (и отчасти мировой) архитектуре этого времени. А наследие даёт возможность раскрыть вопросы, касающиеся стилевой эволюции, соотношения традиции и новаторства, а также теории и практики.

Скрупулезное изучение биографии и наследия В. П. Апышкова позволило пересмотреть его вклад в историю отечественной архитектуры. Опубликованные списки построек архитектора не точны и не полны: творчество зодчего гораздо разнообразнее, а количество проектов значительно больше. В докладе предполагается осветить ранее неизвестные или плохо известные страницы биографии зодчего: значительно более масштабную, нежели принято представлять, работу над проектами мостов (в автобиографии Апышков писал, что совместно с Г. Г. Кривошеиным им составлено более сорока проектов мостов!), строительство военных заводов и типовых зданий, участие в конкурсах. Особое внимание будет уделено постройкам, приписываемым В. П. Апышкову ошибочно — к примеру, особняку Стенбок-Фермора на пр. Динамо (Санкт-Петербург), храму Казанской иконы Божией Матери в Вырице и ряду других. Будут представлены ранее неизвестные архивные материалы, фотографии и архитектурная графика.

Исследование выполнено за счет средств Государственной программы Российской Федерации «Развитие науки и технологий» на 2013–2020 годы в рамках Плана фундаментальных научных исследований Минстроя России и РААСН, тема 1.2.18 «Творчество В. П. Апышкова (1871–1939). Новаторские и традиционалистские тенденции в архитектуре начала XX века».

архитектор В. П. Апышков, архитектура начала XX века, архитектура модерна, архитектура неоклассицизма, инженерные сооружения, мостостроительство, архитектура Петербурга

V. Apyshkov, architecture of the beginning of the 20th century, Art Nouveau, neoclassicism, St. Petersburg bridges, St.Petersburg architecture

БАБАДЖАН СВЕТЛАНА ГЕОРГИЕВНА (Государственный институт искусствознания Министерства культуры РФ, Российская Федерация). Архитектура русского неоклассицизма 1910-х годов в свете программы поэтического акмеизма: к вопросу единства проблемного поля

SVETLANA BABADZHAN (State Institute of Art Studies, Moscow, Russian Federation). Russian Neoclassical Architecture of the 1910s in the focus of the Program of Poetic Acmeism: Interdisciplinary Convergence of the Problem Fields

1910-е годы в русском искусстве отмечены поворотом к классицистическим традициям и образцам. Этот поворот охватил с большей или меньшей программностью все виды искусства. Однако феномен неоклассицизма все еще требует обобщающего осмысления.

В архитектуроведческой литературе утвердилось представление о зарождении неоклассицизма в соответствии с логикой архитектурного процесса, а также под влиянием деятельности объединения «Мир искусства». Только в издании 2002 года «Русский неоклассицизм» впервые были объединены главы, посвященные архитектуре, живописи, прикладному искусству. Этим был намечен путь к осмыслению архитектуры неоклассицизма в контексте художественной культуры 1910-х годов в целом, которая и обусловила, в более широком смысле, формирование и развитие стилевого направления.

С тех пор попытки исследования архитектуры неоклассицизма как части неоклассического общекультурного поворота не предпринимались, только в отдельных статьях указывалось на спорность некоторых устоявшихся представлений.

Автором доклада была поставлена задача проанализировать проблематику неоклассицизма в нескольких областях искусства: поэзии, театре, живописи. Неожиданно выявленная близость теоретических программ в этих сферах искусства подтверждает единство неоклассического поворота. Наиболее очевидное единство принципов связывает архитектуру с поэтикой неоклассицизма. Обширный корпус критических текстов акмеизма позволяет ясно увидеть не только общность хронологических рамок, терминологии, но и принципов формообразования, идеологических оснований, противоречивости целей. Такое сближение проблематики неоклассической поэзии и архитектуры позволяет, во-первых, предметно и последовательно указать на единство проблемного поля искусства неоклассицизма, а во-вторых, обнаружить новые ракурсы взгляда и инструменты анализа, заимствованные из риторики акмеизма и «спроецированные» на область зодчества.

«Преодолевшие символизм» и стремящиеся к «ясности» мировосприятия акмеисты сформулировали ключевые требования к неоклассической форме поэтического слова, которые с поразительной верностью описывают и принципы формы архитектурной: «гармонии и меры, простоты и прямоты», равновесия и логики. Риторика акмеизма актуализирует проблему «мастерства», как способности следовать норме и правилу, возводя в образец мастерство средневекового ремесленника и артельную организацию его труда. Вслед за акмеизмом и архитектурная теория призывает к восстановлению цеховых «корпоративных устоев» для достижения совершенства в исполнении работ. Акмеизм пересматривает отношение к историческому образцу, указывая на необходимость восстановления его подлинного культурного значения вместо «перекодированного» художником-символистом. Этот тезис программы акмеизма, спроецированный на архитектурную теорию и практику, позволяет поставить вопрос о семиотическом значении классицистических образцов в рамках движения неоклассицизма.

Эти общие для поэтики и архитектуры неоклассицизма формологические и идеологические основания будут проанализированы в докладе.

неоклассицизм, акмеизм, архитектура неоклассицизма, междисциплинарный анализ

neoclassicism, acmeism, neoclassical architecture, interdisciplinary analysis

ХАИРОВА ВАЛЕНТИНА ШАЙХИТДИНОВНА (независимый исследователь, Российская Федерация). К творческому наследию русского зарубежья: работы Г.К. Лукомского в коллекции Королевского института британских архитекторов в Лондоне (RIBA)

VALENTINA KHAIROVA (independent researcher, Russian Federation). To the Creative Heritage of the Russian Abroad: The Works of G.K. Lukomsky in the Collection of the Royal Institute of British Architects in London

При осмыслении масштаба личности Г.К. Лукомского только теперь можно осознать весь спектр задач, которые он успел поставить перед современниками и будущим поколением. Часть тем, о которых он говорил в своих публикациях, до него не только никто не разрабатывал, но даже не находил в них предмета для научного анализа. К одной из таких тем относится архитектура древних европейских синагог. Поводом для исследования явились обнаруженные в библиотеке RIBA в Лондоне пять фотографий с рисунками Лукомского, изображающими древние синагоги в Польше и Украине. Первоначальное его знакомство с ними произошло, по-видимому, в конце 1915 года, а желание продолжать изучать эту часть культуры неродного ему народа ярко проявилось в годы эмиграции. Результатом его творческих путешествий по всей Европе стали успешные выставки. Тогда же остро встал вопрос об издании книги. Но в довоенной Европе Лукомский смог опубликовать только несколько статей на эту тему. Книга, «Jewish art in European synagogues: from the Middle Ages to the eighteenth century», вышла только в 1947 году. Задержка в публикации книги привела к катастрофическим последствиям, т.к. из-за бомбежек в Мадриде и Лондоне работы автора сохранились только частично. Поэтому 281 иллюстрация в книге включает в себя в основном фотографии, многие из которых предоставлены автору местными краеведами и коллекционерами. Но имеются и несколько черно-белых набросков Лукомского с интерьерами храмов в польских городах Жешуве, Пшеворске, Жмигруде, Хелме.

Намного большей по объему является собрание из 50 фотографий с запечатленными на них памятниками архитектуры из Царского Села, Павловска и Батурина. Снимки, по-видимому, сделаны с авторских фотографий или автохромов, вывезенных Лукомским из России во время эмиграции в 1920 году. Среди них наиболее интересна подборка фотографий с изображением тринадцати фасадов и трех поэтажных планов из проекта реставрации Георгием Крескентьевичем в 1910–1911 годах Батуринского дворца графа Разумовского. Их сопровождает один лист с наброском библиотеки в Яготине, где автором отмечено место обнаружения им планов резиденции в Батурине с собственноручной подписью Чарльза Камерона. Таким образом, Лукомский считает доказанным принадлежность данного объекта к наследию великого шотландца, что является еще одним аргументом в длящемся уже больше века споре специалистов.

Рукописное и художественное наследие Г.К. Лукомского огромно. Помимо литературной составляющей, изданиям его авторства присуща и немалая историческая ценность. Благодаря деятельности Лукомского остались уникальные визуальные свидетельства об утраченных в годы Великой Отечественной войны памятниках: древних европейских синагогах, дворцах в Царском Селе и Павловске. И в этой связи рассмотрение коллекции фотографий в RIBA может быть важным и полезным не только для отечественного искусствознания.

архитектура, синагоги, Царское село, Батуринский дворец, Лукомский

 architecture, synagogues, Tsarskoe Selo, Baturinsky Palace, Loukomsky