2015 Теория искусства

Феноменология в архитектуре — и особенно в теории архитектуры — результат реакции на поздний модернизм после Второй мировой войны и фатальный кризис модернизма. Кристиан Норберг-Шульц, один из ведущих теоретиков своего времени (сейчас его теории, казалось бы, в основном забыты) опирался в своих работах на новые основания понимания современной архитектуры. Вначале это были структурализм и семиотика, как в его первой книге «Намерения в архитектуре», но очень скоро его интересы сместились в сторону феноменологии (и Хайдеггера) и он начал выстраивать собственную феноменологическую теорию. Его первой книгой в этом ключе стала «Экзистенция, пространство и архитектура», и с тех пор он всю жизнь занимался феноменологией архитектуры.
Нашей первой задачей — с позиций теоретика архитектуры, знакомого с философией, — будет показать основания его теории и проблемы, которые в ней содержатся. Наш доклад будет опираться в основном на книгу «Экзистенция, пространство и архитектура», но мы будем также принимать во внимание весь корпус его теоретических работ. Я бы хотел сфокусироваться на влиянии нового времени (или отсутствии этого влияния) в теории Норберг-Шульца. Это парадоксально, поскольку его целью было создать новые основания для современной архитектуры, в то время как эти основания были построены на гипотетическом пре-модернистском опыте архитектуры. Ключевым в дискуссии является вопрос о том, было ли новое время (modernity) разрывом с традицией (как считают модернисты) или формой ее продолжения (согласно Норберг-Шульцу) и возможно ли полагать основания современной архитектуры на том же фундаменте, что и в период до нового времени. Отношение Норберг-Шульца к архитектуре нового времени демонстрирует ограниченность его теории и делает его работы проблематичным источником с точки зрения современного феноменологического проекта в архитектуре. Но поскольку его работы оказывают влияние на развитие архитектуры даже сегодня, важно хорошо разбираться в них, поэтому мы бы хотели интерпретировать взгляды Норберг-Шульца как часть исторического переворота и таким образом как прототип нашей сегодняшней ситуации.

 PDF

Тема русского авангарда является на сегодняшний день одной из самых непроработанных с точки зрения терминологической и культурно-исторической идентификации. Речь идет об отсутствии интерпретации феномена авангарда в рамках какой-либо серьезной системы критериев, его категоризации в научном понятийном аппарате, методологической неразработанности ключевых понятий и терминов.

 PDF

Между Тридентским (1545–1563) и Вторым Ватиканским (1962–1965) соборами лежит временной отрезок, вместивший в себя несколько исторических и культурных эпох. Они отражают изменения, произошедшие в человеке за несколько столетий. Эти перемены мы видим в том числе и в религиозном искусстве Западной Европы XVI–XX вв. Прежде всего, в истории строительства церквей — в важнейшей области не только для верующего человека, но и для каждого, кто изучает и ценит историю искусства.
Предметом данного исследования является литургическое пространство спроектированных в указанное время христианских храмов Западной Европы, которое рассмотрено в прямой связи с теоретическими работами архитекторов и богословов. В большинстве существующих научных работ мы видим, что архитектура религиозных сооружений этого периода анализируется исключительно с исторической и художественной точек зрения. Однако смысло­образующей частью любого христианского храма являются таинство Евхаристии и литургия. Пространство церкви строится именно вокруг них. Проследив связь между богословским опытом и конкретными постройками, мы увидим содержательные основы изменения в архитектуре сакральных сооружений. Так как исследование затрагивает несколько научных областей, то наиболее целесообразным представляется системный подход.
Цель данного доклада — обозначить основные ступени на пути преобразований во внутреннем пространстве храмов в их связи с потребностями верующих людей и изменениями, произошедшими в католической и протестантской церквях. В результате мы проследим внутренние основы организации и оформления литургического пространства. Это позволит нам более комплексно понять развитие архитектуры храмов XVI–XX вв. и увидеть главные проблемы, стоящие перед строителями христианских церквей сегодня.
Сам доклад написан в рамках подготовки кандидатской диссертации, посвященной концепции сакрального пространства Рудольфа Шварца, который является одной из ключевых фигур европейской архитектуры первой половины XX в.

 PDF

Иконографически образ современной российской критики складывается из парадоксов. В то же время критики создают фундамент для будущих поколений искусствоведов. Поэтому необходимо сформулировать и осмыслить как позитивные, так и негативные впечатления, которые возникают при взгляде на постмодернистское художественное пространство (1990–2015 гг.), во многом созданное не только художниками, но и критиками. И тут возникают вопросы: появился ли Гарант истинности? В чем мы видим традиции русского авангарда в современном искусстве? К чему привело необходимое расширение искусствоведческой терминологии — от канонического языка к неканоническому, от нормы к импровизации? Как оценить опыт кураторства фестиваля «Манифеста-10»? Безусловно, выросло новое поколение, впитавшее традиции не только российского, но и зарубежного искусствознания. Критики часто оказываются сильнее представленных ими художников, а обзоры созданных кураторами выставок часто соответствуют известному принципу: говорить либо хорошо, либо ничего. Опираясь на опыт своей работы с молодежью в Санкт-Петербургском государственном университете в качестве директора Музея современного искусства им. Дягилева и вспоминая Аристотеля, его беседы в роще Ликеон о смысле бытия, о душе, я снова хочу задать вопрос: как искусство помогает нам жить, ощущать, мыслить? Есть и другой вопрос, заданный Конфуцием, который сейчас можно обратить к художникам, кураторам, критикам: «не тот ли он, кто знает, что дело не пойдет, но все же берется за дело?». Неужели при высоком интеллектуальном уровне мы заинтересованы в облегченном художественном варианте?

 PDF

В 1926 г. Н. М. Бахтин (старший из братьев) писал: «Всякое подлинное творчество сознает себя не как начало или продолжение, но как возрождение — так может быть сформулирован этот единственный закон». Одной из задач совмещения исторической и теоретической проблематики архитектуроведения на современном этапе врастания архитектонического мышления в пространство нелинейного миропонимания становится возрождение понятия «изящное». Возвращение к одному из изначальных его толкований (по А. Пуанкаре) как результата гармонично полноценного внутреннего строения той или иной целостности по­зволяет наполнить интеллектуальным содержанием визуальное восприятие архитектурной формы. Методически обращение к этому понятию может стать основанием для установления «изящного» по сути диалога истории и эволюции в логике «архитектоники большого времени» (М. М. Бахтин).
В архитектуре 20-х годов прошлого века внимание к закономерностям творчества, взращенным возрожденческим миропониманием, было достаточно велико и полноценно значимо. Сошлюсь на два примера. «Словарь художественных терминов» создавался в ГАХН в 1923–1929 гг. Понятие «архитектура» обрело к этому времени устойчивую возможность разночтения, и составители пошли на то, что включили в словарь две статьи об этом понятии: А. Г. Габричевского и М. Я. Гинзбурга. Во-вторых Гинзбург берет для книги «Стиль и эпоха» (1924) эпиграфом слова Г. Вельфлина: «Движение зачинается сразу во многих точках. Старое перерождается, увлекая все за собой, и, наконец, новый стиль становится фактом. Почему же все это должно было произойти?» Фиксируя внимание на этой мысли, автор открывает обзор работ коллег примерами из текущей творческой практики И. В. Жолтовского и объясняет это тем, что для него важно показать, как проявляется «чувство новой формы» и «генетическая значимость в образовании нового стиля». С ними можно связать понятие «новое» в эволюции стиля в его развитии в логике авторской интерпретации понятия «современность».
Архитектура вновь может выйти в логике своего времени в лидеры реализации и «изящного» предъявления супрематического стремления к совершенству, опирающегося на закономерности внутреннего строения целостности. В современном архитектуроведении этот процесс выявления и утверждения «генетической» линии в формировании нового интеллектуально емкого миропонимания должен получить закономерное возрождение.

 PDF

Генрих Лютцелер (1902–1988) — немецкий философ и историк искусства, ученик Макса Шелера и Вильгельма Воррингера. Его главный труд «Познание искусства и наука об искусстве» был опубликован в 1975 г. и никогда не переводился на другие языки. Рассматривая различные подходы к изучению искусства с точки зрения их определения как научных методов, Лютцелер касается в том числе и одной из наиболее актуальных проблем в сегодняшнем искусствознании — вопроса о междисциплинарном характере гуманитарного знания и особенностях междисциплинарных связей.

 PDF

В своих лекциях в Баухаусе мастер авангарда Пауль Клее подчеркивал: «Для того чтобы дать миру что-то подлинное и по-настоящему новое, в искусстве или где бы то ни было еще, нужно оперировать не с „окончательными формами“, где вещи истолкованы, систематизированы и определены, но работать как можно ближе к „формообразующим силам“ и вместе с ними. И все же, где и что такое есть эти „формообразующие силы“? И как мы можем работать с ними?» Похожим образом в трудах Василия Кандинского описывается, что абстрактное искусство намерено выйти за пределы видимых вещей к живым началам физического мира.
Приняв это за исходную позицию и основываясь на меж- и трансдисциплинарных методах работы, в нашем докладе мы обращаемся к «предисциплинарности» как новому творческому подходу, который соединяет искусство и науку, помещая их в контекст более широкой системы.
«Предисциплинарная работа» совершается в экспериментальной области, предшествующей разделению теории и практики. Греческий корень слова теория — thea, означающий «созерцание», «уразумение», — указывает на эту область. Здесь инсайт и знание возникают из возвышенного ощущения бытия и оживленного и воодушевленного опыта восприятия — и таким образом мышления. С появлением квантовой физики эта сфера превратилась в эмпирически определяемую как исконная, творческая жизнеспособность.
Опираясь на культурологию и учитывая возможности феноменологического метода, наше исследование обращает внимание на изучение способов получения знаний, тем самым способствуя углубленному пониманию как науки, так и искусства.
Такой «предисциплинарный» подход фокусируется на «внутреннем пространстве» человека как первичного пространства работы, ожидающего изучения. Сакральные постройки различных времен и культур — храмы, церкви, мечети — могут быть представлены как физические манифестации этого внутреннего пространства, в которых то, что оживляет мир, стремится к осознанию — осознанию самого себя.
И наконец, исследование обращается к тому, каким образом и может ли вообще «предисциплинарность» стать дорогой в вероятно возникающую новую эру: эру «оживления-­воодушевления». В то время как Просвещение собиралось вывести человечество из его ограниченности, дав ему способность рационально мыслить, «оживление-воодушевление» сохранит такие ценности Просвещения, как достоинство личности, справедливость и равенство, связав их в то же время с собственными корнями — динамической и творческой вездесущностью начала, которое дает жизнь миру.

 PDF

Доклад посвящен анализу накопленного в Московском архитектурном институте опыта создания научных трехмерных реконструкций памятников архитектуры. Их выполнение осуществляется как в рамках студенческих работ, так и в рамках историко-архитектурных и реставрационных исследований. В этой связи ключевую роль играет историко-архитектурный анализ, выполняемый на кафедре истории архитектуры и градостроительства уже более полувека. Часто одним из видов такого анализа становятся исторические научные реконструкции, традиционным инструментарием для выполнения которых являются бумажные макеты и ручная графика. Последние 15 лет для развития этого направления научных исследований все большую роль играет применение цифровых технологий.
В постерном докладе представлены примеры реконструкций памятников архитектуры от Древнего мира до сооружений XVIII–XIX вв., выполненных авторами или под их руководством. Эти реконструкции, в том числе созданные с применением компьютерных технологий, иллюстрируют разные задачи, стоящие перед их создателями. В данной связи особое внимание обращено на необходимость обоснования выбора объекта исследования и, со­ответственно, формулирование критериев для такого выбора. Характеризуются основные виды научных реконструкций: воссоздание первоначального облика перестроенного позднее архитектурного объекта, реконструкция несохранившихся памятников, трехмерная визуализация нереализованных проектов, реконструкция конструктивных особенностей памятников или этапов строительного процесса. Обобщение накопленного в Московском архитектурном институте опыта создания трехмерных научных реконструкций, его апробация и сравнение с опытом других российских исследователей и организаций может способствовать дальнейшему развитию этого направления историко-архитектурных ис­следований.

 PDF

Архитектура музейного здания отражает в себе яркие архитектурные эпохи, стилистические процессы и концепции на протяжении всего исторического процесса возникновения и развития музея. Таким образом, можно проследить формирование музейного зодчества на протяжении многих лет.
При модернизации музейных комплексов не существует единой архитектурно-строительной программы, но, несмотря на это, можно выделить основные принципы взаимодействия исторической и современной архитектуры. Рассмотрим наиболее распространенные сегодня варианты взаимодействия исторической и современной архитектуры при модернизации музейных объектов.
Первый, или «гармоничный», принцип осуществляется за счет созвучия многообразных стилевых форм архитектуры, которые не нарушают единство архитектурного образа музея. Модернизация по такому принципу отнюдь не является буквальным повтором исторического памятника, но может иметь аналогичную стилевую основу.
Второй, или «нейтральный», принцип реализуется либо за счет введения новой постройки в историческое пространство, архитектурный образ которой обычно размыт, лишен творческой индивидуальности и не отвлекает внимания от исторического здания, либо за счет возведения современной постройки не объединенной в общий архитектурный ансамбль и несущей чисто функциональную задачу.
Третий, или «контрастный», принцип наиболее яркий, поскольку отражает художественное мировоззрение современной эпохи. Новое здание, новый корпус музея имеет остро, кардинально противоположный характер своей архитектуры по отношению к исторической постройке.
В современном мире глобализации и технического перевооружения синтез стилей помогает придать архитектурному образу особую выразительность. Таким образом, историческая архитектура продолжает жить, а современная архитектура помогает реализовать всесторонние потребности новой эпохи.

 PDF

Обращение к философским категориям частичности и целостности произведения искусства становится сегодня одной из наиболее ярких примет исследований искусствоведов и творческих изысканий художников. Тема фрагментированности, поврежденности, утраченной цельности все чаще вводится как «камертонная» формально-композиционная идея при создании произведений как изобразительного, так и прикладного искусства отечественными и зарубежными художниками. Более того, сознательно «обыгрывается» не только мотив повреждений, утрат, патины времени, но и тема воссоздания, реставрации произведения (достаточно вспомнить, например, полотна Г. Богомолова).
Корни этой тенденции восходят, думается, к склонности эпохи постмодерна к бесконечному цитированию наследия предыдущих эпох, а значит, к подспудному отношению к культурному «багажу» человечества как к источнику и, следовательно, к тексту в широком понимании этого слова (и здесь можно вспомнить известное высказывание Ж. Деррида о том, что стол — это текст). И, коль скоро речь идет об источнике, неизбежно встают вопросы исторических напластований, «шумов», утрат и, соответственно — прочтения, реконструкции, интерпретации.
Как нельзя более важными эти вопросы оказались сегодня для методологии научной реставрации произведений искусства. Ю. Г. Бобров убедительно показал, что, на каких бы пуристских позициях невмешательства в памятник ни стоял реставратор, он неизбежно вносит нечто не только в его материю, но и в его художественный «текст». Другими словами, реставрация в любом случае есть интерпретация: хотя бы потому, что так называемые «техническую» и «художественную» ее стадии невозможно полностью отделить друг от друга.
Особую остроту и значимость проблема соотношения части и целого приобретает в области реставрации при восполнении утрат. Задача реставратора — не воссоздание «первоначального» вида произведения (что было бы методологической ошибкой), а восстановление художественной целостности его облика, его «потенциального единства». Важно подчеркнуть, что реставратор, хотя и находится на позициях исследователя, а не художника, для реализации данной задачи должен обладать высококачественными художественными компетенциями. И художник, создающий новое произведение, и реставратор, работающий с уже существующим, в своей профессиональной практике имеют дело с одними и теми же фундаментальными категориями части и целого.

 PDF