2015 Культ и художественная культура

В современных социально-политических условиях особую актуальность приобретает задача утверждения идеалов национального самосознания, на основе культурных образцов, составляющих вековую национальную традицию. Дальнейший отечественный прогресс невозможен без глубокого осознания значимости духовных ценностей.
Поиск и определение демократичных форм и методов вовлечения населения в процесс культурного созидания и массового творчества остается непреходящей задачей общественной педагогики. Определить и утвердить степень значимости традиционной культуры в контексте современных социально-экономических реформ — значит решить важнейшую общественно-педагогическую задачу, служащую духовному оздоровлению нации, нравственно-этическому и культурному обновлению общества.
Нынешнее состояние сохранности и перспективы возрождения и развития семейно-бытовых, культурно-досуговых, общественно-гуманистических и предметно-материальных традиций на пике новейшей истории мы и рассматриваем как цель исследования.
Внедряя продуктивную культуротворческую практику, служащую утверждению высоких нравственных идеалов, мы решаем важнейшую задачу формирования гражданской идентичности личности, целостного отношения человека к социальному и природному миру, позитивного мировосприятия в целом, установления баланса индивидуальных и общественных интересов граждан.
В вековой российской истории вопрос особенностей национального самосознания россиян — один из сложнейших аспектов философских и культурологических дискуссий. Несмотря на исторически утвердившуюся веротерпимость, имевшую примеры в самых разных проявлениях, религиозно-нравственные основы России формировались в немалых противоречиях. Вне зависимости от временной дистанции, разделяющей Русь дохристианскую, Русь киевскую, допетровскую и Россию просвещенного монаршества, в культурной природе всех названных исторических периодов имеется некая фольклорная характерность, отличающаяся устойчивым языческим окрасом, находящаяся в непременном столкновении с основополагающими типическими составными официальной православной идеологии. Пестротой религиозного сознания и бытовой ассимиляцией христианства называл В. О. Ключевский духовные борения старого и нового, высокого и низкого в сознании православных русичей. Фольклор, в равной степени как и православие, формировал фундамент культурного русского самосознания, привнося и слагая своими множественными частицами ту основу, на которой высится русский дух и национальный характер.

 PDF

Автор анализирует взаимопроникновение религии и искусства. Любая культура, по сути, является культом определенных духовных начал: либо светлых — созидающих, либо темных — разрушающих. Россия духовно принадлежит к христианской цивилизации, в основе которой лежит библейское утверждение: Бог есть Дух свободы и любви. Автор рассматривает в историческом контексте православную христианскую культуру как воплощенную жизнедеятельность Святого Духа. Цель христианского искусства — узреть Небесное в земном и преобразить человечество Светом Истины Христовой. Подмосковная Палестина, созданная патриархом Никоном, раскрывает образ Святой Руси как отражение Небесного Иерусалима.

 PDF

Шартрский кафедральный собор XIII в. является жемчужиной готической архитектуры. Он известен в первую очередь своими башнями, цветными витражами и скульптурным убранством. Нотр-Дам де Шартр имеет девять порталов. Обратим внимание на северный фасад собора. Здесь, на шестой арке левого портала, расположены четырнадцать фигур, изображающих общественные и личные добродетели. В их числе — Securitas. Персонифицированная Безопасность представлена в виде молодой женщины. Постараемся определить семантику ее атрибутов и место самой аллегории в этических концепциях западноевропейского средневековья.
Традиционно считается, что источником для создания четырнадцати «шартрских добродетелей» послужила «Liber de sancti Anselmi similitudinibus». Эдмер Кентерберийский, предполагаемый автор этой книги, представляет следующий перечень: «Partes enim beatitudinis sunt pulchritudo, agilitas, fortitudo, libertas, sanitas, voluptas, longaevitas, sapientia, amicitia, con­cordia, honor, potestas, securitas, gaudium» (cap. XLVIII). Список Эдмера идентичен поясняющим надписи неизвестного скульптора, за одним исключением — у ученика святого Ансельма вместо «velocitas» присутствует «agilitas».
Возвращаясь к Секуритас, отметим, что рассматриваемая статуя почти не имеет ярко выраженных отличительных черт. Еле уловимая улыбка; волнистые волосы, ниспадающие на плечи; наличие короны, платья с драпировкой, знамени и щита сближают ее с некоторыми другими образами собора. Унификация нарушается лишь в одной детали — щитовой эмблеме. На щите Безопасности запечатлен замок. Поскольку статуя находится в пределах христианского храма, то можно предположить, что замок символизирует Небесный Иерусалим. Святой город описывается в Библии как неприступная крепость, где будет безопасно и счастливо обитать спасенное человечество (Откр. 21).
Безопасность как божественный дар имеет демоническую противоположность в виде Стра­ха, мучающего грешников. Мотив противостояния Securitas и Timor присутствует не только в сочинении Эдмера (De similitudinibus, LXIX). Он довольно подробно освещен в труде Гильома Коншского (Moralium dogma philosophorum, I. C. 3), представителя Шартрской школы философии.
Шартрская Секуритас несколько аскетична. Однако, в сравнении с другими изображениями Безопасности, она неповторима. Секуритас, вместе с остальными обожествленными понятиями, стоит на страже святой обители и напоминает прихожанам о том, что Церковь защищает их души от страхов Града Земного.

 PDF

Творчество А. Паршкова (родился в 1947 г.) известно как на Кубани, так и за ее пределами. Однако недостаточно освещена и изучена его самобытная теория композиции. С точки зрения элементарной художественной формы теория проявляется в использовании автором определенных графических схем. Эти схемы могут быть основой неизобразительного абстрактного геометризма, отражаться в орнаменте, служить моделью пространственных отношений, либо же применяться как средство организации визуального опыта или зримого выражения той или иной идеи. В основе такого схематизма лежит тороидальная структура, которая рассматривается А. Паршковым как выражение геометрии пространства и мыслится по аналогии с полевыми и энергетическими процессами.
Универсальная структура, по мысли художника, является выражением мирового закона и связывается с архаическим мифопоэтическим мышлением. Ее проявления видятся автору в различных культурах и религиях, разных периодах и эпохах развития искусства, научных теориях. В своем стремлении к интегральности мировоззрения А. Паршков опирается на мотивы дальневосточной философии с очевидными неоплатоническими обертонами в поиске Единого. Натурфилософия в данном случае имеет поэтический характер, становится кодом универсальной метафоры, а теория композиции приобретает значение поэтики универсального.
Истоки этой поэтики и параллели к ней можно обнаружить как в раннем русском модернизме, так и среди течений позднесоветского времени. Среди таких аналогий угадываются идеи структурализма и семиотики, теории гештальта. К отправным точкам можно отнести теории В. Фаворского, П. Флоренского, а также увиденную через их призму русскую иконопись. Рассмотренная в контексте эпохи ее формирования, теория А. Паршкова может быть сопоставлена с другими попытками универсализации художественного опыта, например, чаше-купольным пространством В. Стерлигова, иературами М. Шварцмана.

 PDF