В 2006 г. было открыто новое здание Художественного музея Эстонии (KUMU). Создавая новую постоянную экспозицию, сотрудники музея столкнулись с вопросом: как показать эстонское искусство советского времени? Это исключительный период, который тесно переплетён с темами власти и навязанной идеологии в искусстве. Мы уже дважды пытались найти ответ на этот вопрос и оба раза возникала дилемма, касающаяся не самого факта показа работ, созданных по заказу и подчиняющихся государственной политике в сфере искусства, но того, как именно это сделать.

В этом вопросе может быть множество отправных точек, отличающихся коренным образом. Приведём несколько спорных моментов, которые обсуждались. Во-первых, как примирить разногласия между поколениями: ныне живущие свидетели советской эпохи против растущей дистанции, отделяющей нас от событий прошлого, так называемого взгляда стороннего наблюдателя, свойственного молодёжи. Каковы риски и возможные ошибки обоих подходов? Во-вторых, в какой степени мы должны учитывать политический и социальный контекст того времени и в какой — эстетические качества произведений искусства? В-третьих, как вместить в единое повествование так называемое мейнстримное искусство и историю неоавангарда, который со своими идеями и представлениями был практически неизвестен широкой публике? Мы рассматриваем всё вместе как единую систему, однако как описать принципы её функционирования? В-четвёртых, как включить в экспозицию ещё одну главу нашей истории искусств, а именно «Эстонское искусство в изгнании» — произведения художников, которые бежали в 1944 г. на Запад, остались связанными с эстонскими общинами в других государствах и в то же время переняли художественный язык своих новых стран, то есть поздний модернизм послевоенной Европы и Америки? Написать новую историю искусства действительно можно — именно это и было сделано в монографиях и статьях, но остаётся главный вопрос: как это всё показать в выставочном зале? Экспозиция диктует свои требования и никогда не будет идеально отражать написанную историю искусства.Перед кураторами и дизайнерами выставок встала непростая задача — продемонстрировать одну из самых неоднозначных глав нашей истории в пространстве музея. Необходимо было решить, что станет основным критерием отбора работ, главным образом — в какой степени этот выбор должен быть продиктован эстетическими оценками, а в какой — политическими реалиями. Может ли экспозиция показать взаимодействие между властью и умами, и если да, то как именно?

Первая экспозиция 2006 г. (куратор — Эха Комиссаров) положила начало жарким спорам, раздавались упрёки, что мы выставляем неприятные политические работы и игнорируем изобразительное искусство. Нас спрашивали, действительно ли нам так нужно начать с низкопробных и идеологически ангажированных работ при открытии нового прекрасного здания музея.Вторая экспозиция (куратор — Ану Аллас), открывшаяся в 2016 г., не является строгим историко-художественным обзором, но предлагает зрителю множество документальных материалов, дополняющих исторический контекст, в том числе старые видеозаписи, фотографии и тому подобное. Перед куратором стояла цель представить материал максимально широко, с разных точек зрения. Интерпретация сложных исторических периодов была и будет непростой задачей для историка искусства. Каждое новое поколение переписывает историю искусства от своего лица, и это, наверное, надо просто принять, даже если это иногда оказывается умозрительной конструкцией. В конце концов, невозможно закрыться в какой-то одной парадигме, включая эстетическую.